Жар сумрачной стали - Страница 100

100

– Если за твоей спиной буду я, со щипцами в руках, у него быстрее язык развяжется. Не беспокойся. Вмешиваться я не стану.

Релвей – это Релвей. Ему интересно все: и какие вопросы я буду задавать Дженорду, и что Дженорд мне ответит.

Ну и ладно.

– Тогда пошли.

* * *

Когда мы вошли в камеру, Дженорд спал, но мгновенно проснулся и сел, дико оглядываясь по сторонам. Камера у него была на редкость омерзительная, словно из кошмаров спятившего палача. С другой стороны, ему не приходилось ни с кем ее делить. А в прочих камерах узники в буквальном смысле сидели на головах друг у друга.

– Удобно? – справился я. – Я заглянул посмотреть, как о тебе заботятся. – Дженорд изменился; и перемена эта в парне, которого сунули в Аль-Хар, была несколько неожиданной: он словно заматерел, взгляд сделался ледяным. Коммандос в натуре. Как говорится, с кем поведешься – топором не вырубишь: наякшался с оборотнями и тоже превращаться стал.

Мой вопрос остался без ответа.

– Я вот что подумал, – сказал я Релвею. – Как по-твоему, оборотни знают, что мы его поймали?

– Наверняка. Тот, который за тебя сойти пытался, видел Дженорда, когда Краска с Садлером навещал.

– То есть, если он что-то знает, его попытаются либо выкрасть, либо успокоить навсегда? – Обоим – и Релвею, и Дженорду – почудилось, будто они понимают, куда я клоню. Но я поспешил развеять их предположения. – А если мы его выпустим? Что решат его дружки?

– Что он их продал, – немедленно отозвался Релвей. – Мне это нравится. И место освободится, а то камера на одного по нынешним условиям – чересчур вольготно. Да и на еде сэкономим, а то корми его, пока судья не приговорит к виселице. Сам знаешь, мы на бюджете. Кого содержим, за того и отчитываемся.

Можно подумать, я ему поверю! Блок мне кое-что рассказывал о том, как финансируют Стражу.

Я повернулся к Дженорду.

– Братство Волка состоит из бывших коммандос, так? А оборотни – Черные Драконы Вальсунга – воевали в Кантарде. Наемная элита. Небось, вы с ними на фронте спелись? – Помолчав, я высказал мысль, которая давненько не давала мне покоя: – Или вас свел Слави Дуралейник?

Маска безразличия на какой-то миг спала с лица Дженорда. Глаза его расширились, снова сузились. Он кивнул.

– Да, Дуралейник за всем стоит.

– Врет, – театральным шепотом сообщил Релвей.

– Думает, что врет, – поправил я. – Точнее, думал, а теперь гадает, не оставили ли его с носом. – Дженорд и впрямь выглядел так, словно засомневался в своих неведомых хозяевах.

Мне показалось, он хотел что-то сказать, но передумал. Выбрал молчанку, как самое безопасное. Что ж, я его понимаю. Он ведь не главный и потому должен верить в своих боссов. Верить в то, что они его спасут.

Коммандос в этом отношении похожи на морскую пехоту. И те и другие своих в беде не бросают.

Я сказал об этом Релвею. Тот выпятил подбродок: дескать, пусть только попробуют.

Итак, имен мы не услышали, бесспорных доказательств не нашли, зато теперь знаем твердо, что между шайкой Дженорда и оборотнями существует некая связь. Остальное я надеялся выяснить в поместье Маренго.

– Подержите его еще немного, чтоб у меня было время рассказать о нем в паре-тройке мест. А потом выпускайте.

Тай Вейдер знает толк в мести. Ему мой способ точно понравится. Правда, Дженорд может и выкрутиться, если сумеет запудрить мозги своим дружкам…

По-моему, этим талантом его природа обделила.

Релвей оставил при Дженорде охранника – на тот маловероятный случай, если Джеррис решит покончить с собой. А сам испарился по дороге к кабинету Блока.

– Краска с Садлером проверять будешь? – спросил капитан.

– Зачем? Ты говоришь, что они никуда не денутся. Этого с меня вполне достаточно. Поправляются хоть?

– К несчастью, да.

– Осторожнее с ними, капитан. И не забудь: на воле хватает тех, кто готов о них позаботиться.

– Я помню. И даже кое-что придумал. – Блок зловеще усмехнулся.

– Хочешь их как наживку использовать? Тогда и братца Дженорда не забудь.

– Его можно вычеркнуть из списка. – Снова зловещий смешок. – Мы их всех поймаем, Гаррет.

– Не сомневаюсь. Надеюсь только, что к тому времени хоть кто-то из моих друзей в живых останется.

– Друзья полезны и мертвыми: они тебе местечко в преисподней приготовят. Знаешь, что тебя там ждет? Бочонок пива в каждом углу и орда распаленных девиц.

– По-твоему, это преисподняя?

– А что, не нравится?

– Да нет, нравится, но я пока туда не хочу.

Блок скривил физиономию.

– Экий ты привередливый.

– Своей дурной славой я обязан исключительно миссис Кардонлос.

Неужели капитан моргнул? Или мне показалось?

– Что дальше делать будешь? – спросил он.

– Вернусь в поместье Норт-Энглиша. Я почти уверен, что лично он тут ни при чем. Хотя меня одурачить несложно… Ты-то как считаешь, он и вправду верит в то, что говорит?

– Я стараюсь не прислушиваться к словам таких личностей. Главное – не что они говорят, а что делают.

– Кстати, ты сказал, что с Холма на тебя давят.

– Подавят и перестанут.

– Выходит, на Холме поддерживают «Клич»?

– Пока он побеждает. Никто не желает болтаться в соседней с Маренго петле, если они в конце концов опростоволосятся.

Приближался час волка – самое холодное, самое жестокое время ночи, когда отчаяние проникает даже в сердца записных храбрецов. Час, когда на улицы высыпают отъявленные негодяи из троллей и огров. В такой час одинокому сыщику, у которого слишком много врагов, не след покидать гостеприимный кров.

– У тебя нет свободной камеры на пару часиков? До рассвета, не дольше?

100